Наконец-то удалось увидеть в рассветных лучах тот самый Гурзуф, который веками вдохновлял творческих людей. Наблюдали восход солнца со скалы, ограждающей с запада Чеховскую бухту. В утренней тишине Гурзуф был удивительно хорош. Цветные крыши маленьких домиков, приютившихся на склоне, пестрые лодки, зеленые свечки кипарисов, острые скалы-отторженцы на берегу, вокруг которых плещется тихое море, розовеющее небо над Аю-Дагом и Адаларами, а на севере - кажущиеся неприступными и дикими стены Главной гряды. Стало понятно, почему этот уголок с первого взгляда покорил сердце Чехова. Долго сидели на скале, которую сам Чехов назвал Пушкинской, и не могли оторвать взгляд от этой идиллической картины. За все утро сделали всего одну работу, но, как обычно, из десятков фотографий.